А.Т.: Мы снова в нашей студии. Сегодня у нас в гостях семья их Тернополя: Наталья и Андрей. Они приехали с сыном Раяном. Расскажите, что вас привело к нам? Как развивались события в вашей семье.

Наталья: *Меня зовут Наталья, мужа зовут Андрей. Если можно, я буду говорить на украинском языке, это мой родной язык. Где-то около двух лет мы поняли, что с нашим сыном что-то не так. Он перестал реагировать на наши просьбы, перестал смотреть нам в глаза, не реагировал ни на имя, ни на какие-либо обращения в его сторону, и не понимал этого. И когда мы укладывали его спать, он никак не мог успокоиться, он бегал, прыгал по нам, иногда смеялся, кричал, и мы поняли, что что-то не так. Я стала Андрею об этом говорить, мы приняли решение, что нужно обратиться к какому-то врачу, но не знали даже, к какому. Потом я стала читать в интернете, чтобы понять к какому врачу идти, и мы по итогу обратились к невропатологу. Невропатолог сказал, что в нашем сыне что-то не так, возможно аутизм или что-то такое. После двух лет мы пошли к врачу, до двух лет вроде бы казалось, что все в порядке у нас. Так как это первый ребенок, мы вместе с ним учились его понимать и всему учиться вместе с ним.

*перевод с укр. выполнен Настей

Андрей: У нас первый ребёнок, опыта не было. Поэтому раньше заподозрить проблему просто не сумели.

А.Т.: Итак, вам сказали, что предполагают аутизм. Что стали делать? Была ли возможность проходить какие-либо реабилитации?

Андрей: Когда слышишь такой диагноз, получаешь шок. Потом уже начинаешь думать, искать. В нашем городе мы не представляли, куда идти с такой проблемой. Спрашивали людей, искали семьи с похожей проблемой. Оказалось, что в нашем городе есть центр аба-терапии. Со временем я понял, что это скорее дрессировка, чем решение проблемы. Врачи общей медицины говорили, что нужны таблетки, уколы, воздействие токами. Мы решили, что это не наш вариант. Изначально было видно, что многие поведенческие моменты не совпадают с диагнозом. И мы решили, что пока не поймём точно, в чем проблема у сына, ничего кардинального применять не будем. И здесь, в Центре Беэр Давид, специалисты подтвердили наши подозрения. Причина была не такая, как указывали врачи дома.

А.Т.: Да, прежде чем лечить, нужно понимать, что лечить. Это как раз тот случай, когда причина оказалась в другом. Как вы нашли Центр Беэр Давид? Расскажите первые результаты от дистанционных сеансов. И почему решили ехать на очное лечение?

Наталья: Однажды на аба-терапию пришла мама с сыном, которому 1,9. Она рассказала остальным, что её малыш начал говорить после сеансов с неким Давидом. Я сразу попросила телефон. Дома стала искать этого человека в интернете, посмотрела очень много видео отзывов. Нашла, дозвонилась, и мы провели первый сеанс.

Андрей: Хочется сразу отметить, что ничего за дистанционные сеансы мы не платили. Со временем, начинаешь понимать, как это всё работает, получаешь реальные результаты.

Наталья: Однажды на сеансе я сказала Давиду, что хочу, чтобы Раян ходил на горшок и не ходил в памперс. Мы бились над этим уже больше 3-х месяцев. И вот на утро Раян снимает с себя памперс и садится на горшок! Это было шоком! Радость! После этого он совсем перестал пользоваться памперсом. Также после каждого сеанса сын начал пробуждаться, замечать нас, стал реагировать на своё имя, стал воспринимать и узнавать бабушку и дедушку.

Давид: Сколько времени прошло с этого момента?

Андрей: Примерно 2 месяца.

А.Т.: Так зачем же тогда ехать, если результаты так велики?

Андрей: Когда видишь эти определённые небольшие шаги, полученные после дистанционных сеансов, начинаешь мечтать о том огромном чуде, которое произойдёт с ребёнком при очном лечении.

А.Т.: Именно эта видимая динамика влияет на решение, я правильно вас понимаю? Итак, вы приняли решение о приезде.

Андрей: Да, но параллельно мы не бросали посещение аба-терапии. И там сложилась интересная картина: все улучшения, которые были точно получены только после сеансов с Давидом, педагоги в центре приписывали себе. Тянули одеяло на себя. И часто показывали, что ребёнок получил некий навык, а дома оказывалось, что нет такого навыка. Поэтому вопрос – ходить в тот центр, или ехать в Израиль, уже не стоял.

А.Т.: Вы решили приехать не на стандартный курс – 3 недели, а на усиленный курс – 4 недели. Сейчас расскажите для начала о разнице между очным и дистанционным лечением.

Наталья: Сын начал меняться в первую неделю в Иерусалиме. Раян увидел впервые летящий самолёт и показал мне. До этого сын никогда не замечал ни птиц, ни самолётов, ни животных. А ещё дома (это после дистанционных сеансов), он осознал, что в квартире живёт кот! Раньше он также и кота не замечал. И это тоже для меня большая радость. Раян здесь в Иерусалиме начал есть суп, от которого раньше убегал! А здесь сам взял ложку и съел. Нам Йосефа рассказала причину проблемы сына, что было очень важно.

А.Т.: А нужно ли знать причину?

Андрей: Конечно! Иначе непонятно, на что обращать внимание, куда двигаться. Помощь здесь, на мой взгляд, происходит так: сначала диагностика и исцеление проблемы, а на 3-4 неделе – закладывается программа для дальнейшего развития организма.

А.Т.: Что же важного вы получили благодаря усиленному курсу, что для вас дала четвёртая неделя?

Наталья: Раян перестал стимить, перестал руками махать. Это произошло на второй неделе. А вчера, т.е. именно на четвёртой неделе, Йосефа сказала, что у Раяна наконец-то растянулось до нужного размера сухожилие на левой ноге. Из-за проблемы с ногой у Раяна была неуверенная походка.

А.Т.: Да, эта проблема у Раяна была из-за родовой травмы. Ничего необычно нет в том, что комплекс неврологических и ортопедических проблем проявился одновременно – были повреждены различные центры головного мозга. Как только спало повышенное ВЧД, ушло воспаление, эти центры в коре головного мозга начали работать и давать все те результаты, которые вас так радуют. И сейчас, на четвёртой неделе, в организме происходит построение программы дальнейшего развития, центры сами себя программируют, что и как надо догонять в развитии. Обычно эту четвёртую неделю семья уже находится дома, а мы, специалисты Центра, можем подсказывать и помогать дистанционно. Вы же выбрали провести эту четвёртую неделю здесь, под нашим очным контролем, чему мы очень рады. Однако вернёмся к теме — что же изменилось?

Андрей: Череп обрёл правильную форму. Раньше мы не совсем понимали, что и как должно быть. По ощущениям были шишки сзади на голове, сейчас они пропали.

А.Т.: И всё же: что изменилось именно на четвёртой неделе?

Наталья: Раян стал уверенно ходить, раньше вставал на цыпочки. Как я уже сказала, сухожилие пришло в норму именно на четвёртой неделе.

А.Т.: Да, это важно. Это и походка, и подбор обуви, и дополнительные физические нагрузки, это тонус мышц. Это важно, чтобы не было плоскостопия, слабости мышц, которые меняют осанку. От этого Раян избавился. Что ещё?

Наталья: Я вижу каждый день изменения. Раян стал терпелив, усидчив. Мы шли 12 км в церковь, он шёл с нами, не капризничал, не устал.

Андрей: Улучшилось внимание, выносливость. Появляется детский интерес ко всему. В зоопарке он очень внимательно рассматривал вех животных, особенно — жирафов, пингвинов. А раньше банально кота не замечал в доме!

Наталья: Он входит в контакт с детьми, не старается обходить их стороной. Тут все дети вместе, они становятся более общительными.

А.Т.: У кого нет в семье таких проблем, могут это не воспринимать с таким восторгом. Казалось бы, подумаешь, увидел самолёт. Но те семьи, которые это переживают, понимают важность таких изменений. Когда говорят, что ребёнок всю жизнь будет аутистом, не будет ничего воспринимать, то это звучит как приговор и остаётся пытаться только выдрессировать. И вдруг получается, что ребёнок после простого дистанционного общения сделал то, чего никогда ранее не делал. На это невозможно не реагировать, невозможно не радоваться. Ребёнок исцеляется на глазах. Каждый день появляются всё новые и новые черты, возвращающие его в реальную жизнь.

Итак, Андрей сказал, что на четвёртой неделе закладывается некая программа развития. Подробнее об этом: что решили для себя? Может, что-то изменилось в вашей семье?

Андрей: Каждый для себя делает выводы. Мы не отвергаем необходимость развивающих центров, но надо понимать, что когда у ребёнка есть проблема, то надо её найти и убрать. И только когда проблемы в организме нет, можно точно понять направление дальнейшего развития – нужна ли ребёнку аба-терапия, нужна ли программа специального развития, или достаточно будет простого садика. Пока проблема не найдена и не устранена, ты просто бегаешь по всем центрам, по всем городам, где предлагают хоть что-то, но это оказывается чаще всего бессмысленным. Вечно родители находятся в этих поисках. Ты не понимаешь, там ли ты, где нужно, делаешь ли ты то, что надо.

Наталья: Если ребёнок не может высидеть этот час занятий, он не воспринимает, не запоминает, то зачем? Ведь ты хочешь какой-то результат. Мы также ходили полгода на занятия, и я спросила у педагога – что изменилось? Она ответила: кажется, ничего не изменилось. И я сказала: тогда что мы здесь делаем эти 6 месяцев?

А.Т.: Реальный диагноз, реальную причину никто ребёнку не ставил. Работа наших специалистов построена как раз на том, чтобы обнаружить причину, и только понимая её, работая с ней, устранять проблему. А теперь скажите, что бы вы хотели пожелать другим родителям.

Наталья: Я бы хотела поблагодарить всех специалистов! Все вы очень хорошие люди, делаете очень большое дело. Поклон вам низкий! А родителям – если вы смотрите это видео, то звоните Давиду, договаривайтесь, помогите своему ребёнку!

Андрей: Верьте в свои силы и в своего ребёнка всегда. Тогда всё получится. Ведь если вы не верите, тогда кто? Ваша вера в ребёнка — основа исцеления.

А.Т.: Спасибо за содержательный и интересный разговор. Желаем вам, чтобы всё намеченное и задуманное сбылось. И как всегда, приглашаю вас с Раяном однажды просто в гости.